Вот так живешь-живешь. Думаешь и говоришь в полной уверенности, что владеешь значение используемых слов. А тут – бац, и вторая смена. Или даже третья.
Когда-то с десяток лет тому назад я с удивлением обнаружила, что Лабрадор – это не только остров. Холодный арктический кусочек суши, также как и его сосед Ньюфаундленд, подарил свое имя породе собак. Я, с младых ногтей большая поклонница этих верных спутников человека, уверенно могла поддержать беседу на тему редких собачьих пород – лхасо-апсо, бобтейл, папильон… и вдруг такой апломб. Та самая вторая смена. И как лабрадоры умудрялись проскочить мимо меня до того момента – до сих пор не понимаю. Ну, да ладно. Это уже в далеком прошлом.
Так и жила бы я в этой двузначной реальности слова «лабрадор», если бы ни недавний случай. От друга, читавшего истории о моем домашнем лабрадоре, пришла новость: лабрадор – это еще и минерал! Третья смена. Фото камня и описание его характера – для меня этого оказалось достаточно, чтобы влюбиться с первого взгляда.
И вот я, едва дождавшись очередной выставки каменных дел мастеров, отправилась на поиски лабрадора. Из всех возможных вариантов: увесистых с острыми гранями, плоских камбаловидных, вмещенных в диковинные обрамления на кожаных шнурках-подвесах, гладко-округлых всех возможных форм и очертаний – капель, зерен и сердец, я нашла свой камень.
Мой лабрадор некрупный, легко помещается в ладони, и я смогу повсюду брать его с собой, но не в качестве украшения – ведь я совсем не умею их носить. Он неправильной формы – девять разновеликих граней, углы которых смягчил огранщик до приятных выпуклостей и округлостей. В нем представлены все оттенки лабрадора. Холодные черный, серо-зеленый, сине-зеленый, фиолетовый, синий – это так называемые «мужские оттенки». Теплые светло-зеленый, золотистый, перламутрово-оранжевый, серебристо-желтый – женская палитра. Специалисты советуют «заводить» их парами – женский и мужской. А в моем гармоничном друге все оттенки представлены в одном лице.
Для меня мой лабрадор – образец совершенства. Он совершенен своими неправильными формами, трещинками и выщерблинками. Над самой глубокой его «ущербностью» в виде темного скола чашевидной формы я вижу сине-фиолетовую вспышку – словно из ритуального сосуда поднимается мистическое зарево. Одна из граней моего камня испещрена мелкой сеточкой складочек-морщин, что говорит мне о его мудрости и глубокой зрелости. На светлой «женской» стороне нет-нет, да и сверкнут микроскопические игривые пылинки-звездочки. Оказывается, даже древний мудрый камень иногда хочет нравиться и привлекать к себе восторженные взгляды.
А главное, что завораживает меня в моем лабрадоре – это то, что разглядеть в нем все это можно только при ближайшем рассмотрении. Лежа скромно в углу стола, он смиренно играет роль обычной непримечательности. Следует иметь склонность к глубоким интимным контактам, – только тогда он позволит заглянуть в его прекрасную древнюю душу…