ноябрь 2011
Читатель, верь – я долго сопротивлялась воспоминаниям прошлых жизней. Был какой-то страх совсем сдвинуться с катушек. А вдруг все «это» окажется правдой. А мало ли что я там увижу! Стану рассказывать окружающим, и они решат, что я совсем «ку-ку». Все оказалось тщетно. Томирис сама пришла ко мне. Спонтанно, во время медитации на семинаре, который и сам по себе состоялся спонтанно, а уж оказалась я на нем и вовсе «совершенно случайно».
Отмахнуться от Томирис было невозможно – она очень сильная женщина! Привела мне множество неоспоримых доводов того, что я и есть она, а она и есть я. Когда же я приняла эти воспоминания, как часть своей истории, то и сама увлеклась расшифровкой смыслов, восстановлением картины давних событий, видением параллелей между жизнью той и сегодняшней. Очень кстати пришлась книга «Посвящение» Элизабет Хэйч, где автор описывает цепь своих воплощений, начиная от Древнего Египта и заканчивая нашими днями. Идея о том, что родственные души идут по жизням группой, лишь меняя роли, в моем случае также подтвердилась.
Ларчик воспоминаний открылся, и в дальнейшем я уже им не сопротивлялась, а напротив, открылась с готовностью и должным вниманием. Более того, следующий контакт с одним из прошлых воплощений состоялся по моей инициативе. Мотивом стал исследовательский интерес. Получив задание относительно избавления от страха смерти, я стала думать – как бы это лучше и быстрее осуществить? Чтение многочисленных мудрых трактатов типа «Тибетской книги мертвых» представлялось затеей долгой и мало эффективной. Самым очевидным было – вспомнить «как это уже бывало ранее» из своего собственного багажа прошлого. И я обратилась к реинкарнационной терапии.
О переживании момента смерти и посмертного опыта я написала по горячим следам в цикле «Непростая задачка» А вот о той жизни, из которой выходила, упомянула лишь вскользь. Долгие девять месяцев эта история жила рядом со мной и просилась наружу, но я не решалась публиковать ее среди «приличных людей». Опять-таки от нежелания показаться окружающим слишком уж экстравагантной. Но за это время подобного рода информация распространилась повсеместно – словно шлюзы запретного были открыты. И теперь я могу об этом говорить без лишнего напряжения.
Итак, позволь тебе представить Мэри Уолстоункрафт.
«Mary Wollstonecraft – британская писательница, философ и феминистка XVIII века. Автор романов, трактатов, сборника писем, книги об истории Великой французской революции, книги о воспитании и детской книги. Уолстонкрафт известна своим эссе «Защита женщины» (1792), в котором она утверждает, что женщины не являются существами, стоящими на более низкой ступени развития по отношению к мужчинам, но кажутся такими из-за недостаточного образования. Она предлагает рассматривать и мужчин и женщин как разумных существ и представляет общественный строй, основанный на разуме.» (Википедия)
Отец Мэри был ирланцем, мать – англичанкой. Семья жила в Лондоне, в хорошем достатке благодаря приданому матери, полученному ею от зажиточного отца-промышленника. К моменту совершеннолетия Мэри выяснилось, что ее собственный отец бездарно растратил большую часть наследства и потому ни на дальнейшее образование, о котором мечтала стремящаяся к наукам девушка, ни на удачное замужество по причине отсутствия приданого она рассчитывать не могла. Кстати сказать, к замужеству Мэри никогда и не стремилась. Напротив, с ранней юности к желанию женщин пристроиться за спиной у мужа относилась с презрением.
Мэри вынуждена была зарабатывать на жизнь собственным трудом. Зная помимо родного английского еще и французский, а также немецкий языки, она избрала поприще гувернантки. Будучи девушкой умной, организованной и стремящейся вырваться из низкой участи, Мэри со временем стала компаньонкой хозяйке одного из британских частных пансионов.
Здесь хочу сделать некоторый экскурс из прошлого в настоящее. Ни для кого из близких и друзей не секрет, что моим сказочным кумиром с раннего детства была Мэри, служащая гувернанткой в английской семье. Судя по повадкам – женщина происхождения благородного. Владеющая помимо английского языка – по меньшей мере еще и французским (au revoir! ). Гордая и независимая, очень высокомерная и чуточку своевольная… Ну, что – припоминаешь?
«От улыбки до жеста – выше всяких похвал!
Вы – само совершенство! Вы – само совершенство!
Мэри – вы идеал!»
Леди Мэри Поппинс! Так что, если тебе интересно – какой была Мэри Уолстоункрафт в ранней молодости – прочти книгу или посмотри фильм «Мэри Поппинс, до свиданья!». Советские кинематографы, на мой взгляд, гораздо тоньше умели уловить британский характер, нежели их коллеги из самой Британии. Взять хотя бы того же мистера Шерлока Холмса. Ливанова в этом не превзошел никто! Ну, и конечно же, Наталья Андрейченко – самая настоящая Мэри Поппинс- Уолстоункрафт.
Итак, продолжу историю Мэри. Считается, что бесспорный литературный талант затмила ее бурная, насыщенная взлетами и падениями, взрывающая общественные устои того времени, порою даже скандальная личная жизнь. Противница браков, неистовый борец за права женщин, атеистка, сторонница свободной любви, но отнюдь не распутница. Первая любовь Мэри к талантливому художнику была наивной и платонической, отрицающей сексуальную составляющую отношений между мужчиной и женщиной. В связи с тем, что художник был женат, Мэри предложила его жене … жить втроем. Но не найдя у женщины понимания, вынуждена была распрощаться с утопической идеей.
Второй любовью Мэри стал американец – коммерсант и авантюрист. Он глубоко ранил сердце молодой женщины, что в состоянии отчаяния привело ее в воды Темзы. К счастью, случайный прохожий спас Мэри от малодушной смерти, но с того момента прежняя ее склонность к нервным срывам и депрессиям проявилась еще сильнее. Ей тридцать пять, а на руках у нее в память о несчастной любви – незаконнорожденная дочь. Кроме того, неприязнь Мэри к Лондону переросла в настоящую ненависть!
Мэри уехала в любимый Париж! Здесь ее нашла третья любовь. Поэт и издатель Уильям Годвин влюбился в свою будущую жену заочно, когда прочёл её «Письма, написанные в Швеции, Норвегии и Дании». Позже он писал: «Если когда-либо была книга, рассчитанная на то, чтобы сделать мужчину влюблённым в автора, вот это, мне кажется, та книга. Она говорит о своих печалях так, что заполняет нас меланхолией и растворяет в нежности, в то же время она проявляет гениальность, вызывая наше восхищение».
Годвин стал первым и единственным мужем Мэри. Но счастье их было недолгим. Через полгода после регистрации брака Мэри родила дочь. Роды прошли с осложнениями. Рождение детей – то, чего всю жизнь избегала, в конце концов, и убило ее. На момент смерти Мэри было тридцать восемь.
Вторую дочь Уильям назвал в честь матери. Когда девочка выросла, то стала всемирно известной писательницей, Мэри Годвин-Шэлли, автором романа «Франкенштейн».
И снова мостики в настоящее. Опять же, не секрет для многих, даже и не очень близких людей, мои страхи по поводу беременности и родов. Каждый раз, когда эта перспектива брезжила на горизонте, мое тело охватывал ужас. «Жизнь кончена!». Все просто – у тела есть память на уровне клеток. И это не сотрешь.
По поводу феминистских наклонностей и увлечения философией – даже не буду расписывать подробно. Все и так очевидно – я, я и еще раз я. Три истории любви: первая платоническая, вторая страстная и разрушающая, третья гармонизирующая и принесшая счастье. Это тоже как под копирку.
Писательство. В школе я обожала писать сочинения. Конечно же – на свободные темы. Не только сверстники, но и взрослые – учителя и мои собственные родители частенько не верили в авторство моих текстов. Мама даже когда-то сказала: «Ты не обижайся, но как то не верится, что так может написать четырнадцатилетняя девочка. Ну, где ты это все взяла? Может быть, прочла когда-то и просто запомнила?» Было немного обидно, но меня это не останавливало. Любимая тема, которую я выбрала для выпускной работы – «Роль творческой интеллигенции в истории Русской революции». Осенью прошлого года я прочла несколько текстов Мэри Уолстоункрафт и поняла – откуда все это взялось в моей юной голове. Я писала совершенно в ее стиле и на ее темы! Ну, точнее – на наши с ней общие, коль скоро она – это и есть я.
Лондон – Париж. С этими городами у меня очень интересная история. Ни в одном из них я еще ни разу не побывала в этой жизни. Но причины тому разные, противоположные даже. Образ Лондона для меня с детства мрачен, холоден и сер. Бр-р-р. Я НЕ ХОЧУ ТАМ БЫТЬ!
Париж же влечен и манит, но… Каждый раз, когда я уже почти готова к желанной поездке, всплывает и останавливает меня такая картинка: Я сижу на набережной Сены и смотрю вглубь узенькой брусчатой улочки, где жила и была счастлива. Мне нужно уезжать, но Я ХОЧУ ОСТАТЬСЯ! А остаться не могу, потому что это от меня не зависит.
Так и получается – в Лондоне не была, потому что совершенно этого не желаю, а в Париже – потому что хочу этого чрезмерно.
И если перебросить мостик на двести с лишним лет назад, то выяснится, что незадолго до своей смерти Мэри пережила болезненное расставание с Парижем. Французские власти выселили всех подданных Британии по причине объявленной Англии войны. Она сидела на берегу Сены, смотрела на свою парижскую улочку и горько плакала.
Резюме. Воспоминания прошлого, да еще с такими давними корнями, сами по себе не имеют особого смысла. Важны те процессы и осознания, которые происходят одновременно с ними, но в настоящем. Что мне принесло соприкосновение с историей Мэри?
Очевидно, что отпечатки жизни Мэри в моей судьбе предопределили некоторые дары и сложности, с которыми хочешь – не хочешь, а довелось жить.
Моя дорогая Мэри,
Мне видится со стороны, что твоя борьба за РАВЕНСТВО прав женщины в мужском обществе содержала привкус собственной неполноценности, что явилось следствием многочисленных душевных травм. Я прошу тебя найти в себе силы для прощения, Мэри.
Мне горько думать, что отчаяние лишило тебя веры в высшее водительство и подвело к порогу самого тяжелого из преступлений против собственной души. Я прощаю тебе это, Мэри.
Ты поразила и вдохновила меня своим бесстрашием идти против железобетонных устоев общества твоего времени. Я люблю в тебе это, Мэри.
Я восхищаюсь твоими многочисленными талантами и бесконечным энтузиазмом проявлять их в окружающий мир. Я благодарна тебе за это, Мэри.
Благодарю тебя, Мэри.
