“Разве бывают «честные слова»? Разве что честные ощущения.
Твоей руки мне вполне достаточно” (Макс Фрай)
Сентябрь две тысячи четвертого
Первая встреча. Плечо к плечу, мое левое с твоим правым. Игра в бизнес, где ты и я проявляли себя по-мужски, за что я получила твое шипящее «Сиди ти-и-ихххо» Моя обида вспыхнула и зарычала, но осталась безмолвной и спряталась внутрь. Помню, как больно горело мое плечо от гневно-горячих твоих прикосновений.
Май две тысячи шестого
Ладонь в ладонь. Моя правая в твоей левой. Мы танцевали и говорили о смерти – о том, что родители не вечны, что твоя мама больна, что мой отец болен, что это больно для нас обоих. С этого момента я знала – что бы ни случилось, я могу рассчитывать на твою сильную руку и если нужно – на твое горячее плечо.
Сентябрь две тысячи девятого
Обнялись на прощание после солнечного уик-энда в горах. Что-то екнуло внутри – ты крепко прижал меня, а потом вдруг отпрянул. И эти тоскливые глаза, как в последний раз. По дороге домой вспоминала фразы-намеки о возникших проблемах со здоровьем. Мужчина с телом воина, умом философа, сердцем романтика – Господи, храни его!
Май две тысячи одиннадцатого
Бежали навстречу друг другу, столкнулись резко и разлетелись одноименно-заряженные. Веселое удивление в глазах, радость от возможности видеть, слышать, говорить… но откуда же это странное чувство? Словно говорим не о том, словно теряем время на ерунду, а нужно совсем другое. Заглянуть глаза-в-глаза, понять все-про-все без слов и устроиться – пусть на этой же лавке, но молча. Плечо-к-плечу, рука-в-руке, как старички на завалинке.
Август две тысячи двенадцатого
Ты приехал прощаться, это сквозило во всем – в голосе, взгляде, движениях пальцев, протяжных вздохах. На этот раз прикосновений не было. Мы общались на удивление бестелесно, будто чужие. На самом деле – совсем наоборот. Пока тела соблюдали формальности – задавали вопросы и формировали ответы – о семье, о работе, о жизни в целом, какие-то незримые части нас сидели на завалинке, взявшись за руки и молчали.
***
Я частенько шутила, что наша дружба похожа на роман в письмах. Ты называл нас однокоренными и зазывал в гости. Я заходила в тупик в своих поисках смыслов. Ты именовал меня балдой и требовал просто радоваться жизни.
За долгие годы переписки было очень много слов, меньше – голоса, еще меньше – взгляда, и совсем мало прикосновений. Кто же мог знать, что именно они запомнятся мне так сильно – словно драгоценные камни в благодатной породе нашего общения.
Может быть это потому, что только в прикосновениях – правда?
1 пинг