Впервые в жизни я получила опыт правильного восхождения. И пусть высота несерьезная – Крым, Аюдаг, какие-то шестьсот метров. Для опытного горного туриста это смешные шесть сотен, но для меня они стали настоящим прозрением. Так вот КАК, оказывается, следует ходить в гору!
Небольшая остановка у подножия, чтобы окинуть взором вершину – цель предстоящего путешествия. Договорится о правилах подъема группы, определить место каждого участника в цепи, обсудить возможные риски в связи с резво припустившим дождем. И тут же забыть о цели, сосредоточившись на каждом локальном участке пути, каждом скользком валуне и островке глинистой почвы. От цели требуется одно – работать на внутреннее ощущение вектора движения. Не маячить перманентно перед взорами путников, а скорее – слегка фонить где-то на задворках сознания. Только и всего.
Я регулярно порывалась соскочить с концентрации на текущих обстоятельствах и задачах. Это же такая скука – не оглядеться вокруг, не замечтаться о грядущей встрече с вершиной, не окинуть взором оставленный позади путь… Но стоило мне чуть отвлечься, и я тут же выпадала из ритмичного рисунка шагов и дыхания. Приходилось суетливо подстраиваться под прежний такт движения. Потеря сил от этих сонастроек да еще чувство вины по отношению к другим «звеньям» вынудили таки адаптироваться, и во второй половине пути мои выпадения прекратились. Движение для меня непривычное – размеренное и плавное, без лишних слов и мыслей, с растворением в общем процессе в ущерб индивидуальному. Мы взошли быстро и без малейшего чувства усталости. Только удивленная растерянность. Как – и это все? Так просто?
Утром следующего дня я наблюдала за морскими волнами, рихтующими галечную полосу. Зрелище завораживало и располагало к размышлениям. Я сравнивала приобретенный опыт со своим стилем движения по жизни. Как бы я преодолевала этот путь без инструктажа, полагаясь только на свойственную мне манеру ходьбы? Скорее всего я двигалась бы рывками: максимальное усилие в угоду скорости, с вынужденными остановками на восстановление дыхания. Постоянное заигрывание с вершиной. Сначала мечтательное: «Что ожидает меня там?». Затем раздраженное: «Почему она никак не хочешь приближаться?». И под конец – разочарованное: «А стоила ли эта цель всех моих усилий?». Не факт, что я вообще дошла бы до верхней точки. Вполне вероятно, что увидев вдали другую вершину, покруче – вроде Ай-Петри или поизгибистее – вроде застывшей в камне Кошки, я могла бы и вовсе отказаться от преодоления завершающего участка пути. Спустилась бы решительно к подножию и удалилась , не удостоив даже прощальным взглядом ту, что не оправдала моих надежд…
Откуда у человека появляется персональная манера ходьбы и преодоления препятствий, личный стиль движения по жизни? Являются ли они врожденными качествами или скорее следствием социальных воздействий? Я не стану расширять этот вопрос до уровня проблем человечества в целом. Наоборот – переиначу его в контексте личного интереса: откуда все это «лично-индивидуальное» у меня?..
…Я цепляюсь за папин указательный палец и стараюсь поспевать за его чудаковатым почерком ходьбы. Стремительный, с пружинистыми подскоками, с неравномерным чередованием ускорений и замедлений, неожиданными поворотами и изгибами. Я частенько спотыкаюсь, повисая на папиной руке, но это не служит поводом для него замедлиться и тем более остановиться. Скорость и ритм остаются прежними: быстро … еще быстрее … подскок … торможение … задуматься… рывок … еще рывок … поворот… обойти препятствие… ускориться… подскок… Фу-х, кажется, добрались до места назначения. Пока папа справляется по делам – покупает продукты, беседует с незнакомым дядей, отправляет телеграмму… я, наконец, могу перевести дыхание. Затем это дикое дерби повторяется снова. По возвращении домой я слышу, как мама ругается – папа опять «загнал ребенка». А я вся взмокшая и раскрасневшаяся, на него совсем не сержусь. Знаю, что он просто не умеет по-другому. И мне даже нравится вот так с ним куда-то ходить. При одном условии – если это не будет происходить слишком уж часто…
…Мама ходит совсем иначе. Прямая спина, гордо посаженная голова, размеренные плавные движения с прочной опорой на землю – в мамином роду это традиционная манера ходьбы. Не походка, а несение себя по жизни, казачье наследие свободолюбивых предков. В прогулках со мной она передвигается еще более плавно и чуть настороженно – значительная часть ее внимания направлена на топающего рядом отпрыска. Мама предусмотрительно обводит меня вокруг луж и ухабов, подхватывает под руки, помогая взобраться на высокие ступени. И все было бы чинно- благородно, если бы не одно «но». Вся ее размеренность оказывается совершенно неактуальной, когда на сцену выходит материнская тревожность. Особенно – при переходе через дорогу. Даже если в поле видимости нет ни единого автомобиля, уже само наличие проезжей части достаточно веский повод больно вцепиться мне в руку чуть повыше локтя, словно крабик клешнями. И поспешно тащить на противоположную сторону, словно мы убегаем от стада бизонов…
А что если все, что я считаю своей «персоналити» – это всего лишь калейдоскоп из больших и маленьких опытов детства? С каждым поворотом трубы можно увидеть новые комбинации цветов и орнаментов. Но набор стекляшек остается неизменным, изначально заданным.
Поворот – картинка – и я использую папину стремительность и торопливость в освоении новых знаний и навыков, зачинании новых дел… Еще поворот – другая картинка – и я беру жизненные преграды внаскок, гонимая вперед страхом, как когда-то вместе с мамой галопировала по чудищам-дорогам… Новый поворот – свежий орнамент – и вот я в маминой манере плавно ступаю по неизведанной стезе, мягко перетекаю в пространстве, ориентируюсь по знакам и символам… Другая комбинация цветных стекол – и я задаю резкий вираж, оставляя позади прежние планы и начинания, потому как папино непостоянство и импульсивность теперь в перевесе…
Моя жизнь и вправду похожа на калейдоскоп – любимейшую игрушку детства. Кто крутит этот барабан и есть ли у меня возможность добавлять в него стеклышки новых оттенков и форм? Какие усилия нужны взрослому человеку, чтобы сформировать устойчивый навык, способный заслонить собой отпечатки детского опыта? Возможно ли такое вообще???
Но главный-то вопрос совсем в другом! Если бы я имела шанс притормозить калейдоскоп на приглянувшемся орнаменте, остановить этот безумный круговорот где-нибудь в тихой гавани – стала бы я это делать? Думаю, вряд ли. Мне нравится мой стиль движения. Если попробовать подыскать ему подходящее название – мне кажется украинское народное “прышалэмкуватый” вполне подошло бы. Забавное смешение различных стилей. Эклектика, блин..
2 пинга